Молодая, симпатичная девушка приходит в церковь, подходит к священнику. При этом, на ней ни макияжа, ни бижутерии, ничего, даже одежда консервативно-строгая. Потупив голову спрашивает:

- Батюшка, а как вы понимаете концепцию протеирея Феофана о социально-патриархальном единении души человека с Господом Богом, на основании религиозных воззрений, высказанную для русской православной епархии в Париже?

Батюшка

- Замуж, дура! ,БЫСТРО ЗАМУЖ!!!

Давным-давно один король построил огромный дворец. Это был дворец с миллионами зеркал. Абсолютно все стены, полы и потолки дворца были покрыты зеркалами.

Как-то во дворец забежала собака. Оглядевшись, она увидела множество собак вокруг себя. Собаки были повсюду. Будучи весьма разумной собакой, она оскалилась, чтобы на всякий случай защитить себя от этих миллионов окруживших её собак и испугать их.

Все собаки оскалились в ответ. Она зарычала — они с угрозой ответили ей.

Теперь собака была уверена, что жизнь её в опасности, и стала лаять. Ей пришлось напрячься, она стала лаять изо всех сил, очень отчаянно. Но когда она залаяла, те миллионы собак тоже начали лаять. И, чем больше она лаяла, тем больше отвечали ей они.

Утром эту несчастную собаку нашли мертвой. А она была там одна, в том дворце были лишь миллионы зеркал. Никто не дрался с нею, вообще не было никого, кто мог бы драться, но она увидела саму себя в зеркалах и испугалась. И, когда она начала сражаться, отражения в зеркалах тоже вступили в борьбу. Она погибла в борьбе с миллионами собственных отражений, окружающих её.

Если нет никаких препятствий внутри Вас, то не может быть никаких препятствий и вовне, ничто не может встать на Вашем пути. Таков закон.

Мир — это всего лишь отражение, это огромное зеркало.

Хм...меня ревнуют...

ня? О.о



*см. Фото*

01. ваше имя:

02. ваш возраст:

03. одиноки или в отношениях:

04. любимый фильм:

05. любимая песня или альбом:

06. любимый исполнитель или группа:

07. где вы живете?

08. где учитесь? на кого?

09. мы знакомы вне интернета?

10. ваша жизненная позиция?

11. стакан наполовину полон или наполовину пуст?

12. будете ли держать что-то от меня в секрете, если это будет в моих интересах?

13. самое приятное воспоминание, касающееся нас:

14. ваше самое любимое удовольствие?

15. один интересный факт о вас:

16. вы можете загадать три желание для себя (т.ч. "мир во всем мире" не катит). что это будет?

17. как на счет совместного приготовления пирога?

18. страна, являющаяся вашим духовным домом:

19. ваша слабость:

20. как вы думаете, я хороший человек?

21. ваш любимый предмет в школе/универе?

22. любимая книга? что посоветуете мне?

23. вы бы изменили во мне что-либо, если бы смогли?

24. как вам мой дизайн?

25. брюки или юбки?

26. сигареты или алкоголь?

27. мне осталось жить один день, как мы проведем его?

28. поместите ли вы эти вопросы к себе, чтобы я могла на них ответить?

29. вы бы хотели со мной встретиться в реале?

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Многие считают, что чудес в мире не осталось. Некоторые уверены, что чудес в мире никогда и не было.

Люди мечтают о дорогих машинах? фешенебельных виллах, о счетах в элитных банках, о собственных островах личных самолётах. Современный человек стал жить «на бегу». Люди перестали замечать чудеса, которые происходят каждый день, не где-то там, а здесь, рядом.



Мечтая стать богатыми и знаменитыми, люди просыпаются каждое утро, не обращая внимания, как под напором рассвета стремительно тает ночь. Они завтракают, надевают свои костюмы, садятся в машины и едут в офисы. А утро продолжает захватывать город, скользя по стёклам домов золотыми лучами. Вечером люди возвращаются в свои квартиры, не замечая, как за горизонтом медленно дотлевает закат.



Чудеса всегда рядом с нами, хотя бы – любовь. Разве это не чудо? Два совершенно незнакомых человека, родившихся в разных местах, с разными жизнями и идеями, встречаются, смотрят друг другу в лаза… И их сердца начинают стучать в одном ритме.



Люди встречаются, влюбляются, женятся. Это происходит каждый день, каждый час. Разве не чудо, что до Нового года оставалось два дня, и не было даже намека на нормальную снежную погоду, а вечером, 31 декабря, с неба вдруг начали падать огромные снежные хлопья? Разве не чудесна любовь родителей к своим детям? Не чудесен ли дождь в жару или весеннее солнце после февральских морозов? Чудеса каждый день рядом с нами – надо просто обратить на них внимание.



Жить богато и успешно – это замечательно. Хорошая и любимая работа, это тоже, безусловно, здорово. Но старайтесь хоть иногда встречать рассветы, провожать закаты, дарить цветы любимым и дорогим людям, просто чаще улыбаться и верить в то, что всё не так плохо, как кажется.

Фэндом: "Люди X"

Жанр: слэш

Пэйринг: Скотт/Логан.

Рейтинг: NС-17.

Дисклеймер: герои и история принадлежат их правообладателям.

для Nikki666





- Привет.

читать дальше- Привет, Логан.

И обычная, традиционная уже пауза - в меру многозначительная. С его стороны - умышленная и вполне просчитанная: он даёт ей шанс добавить после его имени что-то ещё. Она всегда произносит его имя так, будто собирается что-то добавить. И никогда не добавляет. Логану хочется верить, что тоже - умышленно и вполне просчитано.

Ещё пару секунд они молча смотрят друг на друга, почти улыбаясь. Потом Джин идёт к холодильнику.

- Что так рано встала?

- А ты?

Он пожимает плечами, ухмыляясь ей в спину.

- Тебе идёт этот цвет волос.

- Спасибо.

Рассеянная благодарность в ответ на дежурный комплимент - но ведь он говорил искренне. Ему действительно нравятся её волосы. Рука машинально тянется к карману за сигарой. Джин закрывает дверцу холодильника и оборачивается. В руке у неё бутылка кефира. Она смотрит, как Логан прикуривает, потом идёт к двери.

- Пей тут. Не укушу, - добродушно обещает Логан. Её полуулыбка становится виноватой.

- Это для Скотта.

- Господи боже, - вырывается у Логана. - Хорошо погуляли вчера? У меня есть пара таблеток "Алказельцера", могу…

- Он просто хочет пить, Логан, - отвечает Джин и смеётся. Не то чтобы она поверила в его душевный порыв, и не то чтобы он поверил в него сам. Циклоп в похмелье? Свежая шутка, ага. И до крайности остроумная.

- Джин.

- Да?

- Тебе не бывает с ним скучно?

Она как будто задумывается, но вовсе не над тем вопросом, который он задал. Потом она говорит:

- Ты такой упрямый, Логан, - и как будто хочет добавить ещё что-то после его имени, но, конечно, не добавляет.

Он суёт сигару в рот и тоскливо разводит руками.

- Мне пообещать исправиться?

- Не надо, - улыбается Джин. - Ты мне нравишься таким.

- Нравлюсь? - уточняет он.

- Да, очень.

Она снова идёт к двери и уже переступает порог, когда Росомаха спрашивает:

- Джин, какого хрена он не может оторвать задницу от постели и сгонять за кефиром сам?

Она останавливается, но не оборачивается. Логан смотрит на её волосы. Ей определённо очень идёт этот цвет.

- А таким, - говорит она, - ты нравишься мне гораздо меньше.

Он смиренно позволяет ей оставить за собой последнее слово и смотрит, как за ней закрывается дверь. Некоторое время хрустит сигарой в зубах и слушает мирное урчание холодильника. Кефир. Мать его так, кефир! В Логане достаточно человеколюбия, чтобы посочувствовать парню, который искренне предпочитает принимать молочные продукты по утрам, даже если утро отнюдь не похмельное. Пару секунд он даже сочувствует, а потом вспоминает, что этот парень - Скотт Саммерс, и его человеколюбие даёт трещину. Росомаха тянется рукой ко рту, чтобы вытащить сигару, но тут дверь открывается снова, и на пороге возникает Циклоп. Он взъерошен, небрит, гол по пояс, в руке пустая бутылка кефира, на постной физиономии - такое выражение, будто эта бутылка вот-вот полетит Росомахе в голову.

Росомаха опускает руку, перекидывает сигару в другой уголок рта.

- Пришёл вымыть посуду? - вежливо интересуется он.



* * *



Мне не нравится этот парень. Да, чёрт возьми, профессор, вы правы на все сто, как вы только догадались? Я же так тщательно это скрываю. Что? Не очень тщательно? Что ж, стараюсь, как могу.

Мне не нравится в нём буквально всё. Его ухмылка, в половине случаев абсолютно неуместная. Его самоуверенность, неуместная в девяти случаях из десяти. Его бестактность, граничащая с хамством, но не переходящая в него, так что даже нельзя нахамить в ответ. Его бахвальство своей силой и неуязвимостью, тем более раздражающее, что, похоже, он сам его не осознаёт. Его омерзительная привычка оставлять окурки по всему дому. Его идиотские бакенбарды, в конце концов.

Но больше всего, профессор, мне не нравится, как он смотрит на Джин. И как смотрит Джин на меня, когда он смотрит на неё. Именно поэтому я всегда знаю, когда она видела его и о чём с ним говорила. У неё в глазах после этого появляется какое-то совершенно особенное выражение. Мне не нравится, когда она так смотрит на меня, ещё больше не нравится, чем Росомаха со всеми своими сигарами и бакенбардами.

Так думает Скотт Саммерс, стоя в дверях кухни с пустой бутылкой в руке и глядя на Росомаху. О чём думает Росомаха, ему неизвестно, и вряд ли это имеет значение. Скотт молча проходит мимо него - ноги, вытянутые поперёк прохода, любезно убираются, но эта любезность почему-то тоже оскорбительна - и кладёт бутылку в посудомоечную машину. У Скотта болит голова. Ужасно болит, со вчерашнего вечера. Каждый шаг отдаётся пульсирующей болью в затылке. Есть не хочется совершенно, во рту кислый привкус кефира. Он нарочно попросил Джин притащить ему самое гадкое, что найдётся в холодильнике, надеясь отвлечься от боли.

Росомаха молчит. Пронзительное шипение прерывает тишину. Скотт резко оборачивается и смотрит, как Логан тушит сигару о свою ладонь. Медленно, со смаком.

- Мазохист хренов, - говорит Скотт и только тогда понимает, что в самом деле произнёс это вслух.

Мохнатые брови Росомахи ползут вверх. Похоже, он удивлён не меньше Скотта.

- Ты не мог бы повторить? - спрашивает Логан, и Скотт видит, что он с трудом пытается не расхохотаться. Спокойно. К чёрту головную боль, к чёрту привкус кефира, к чёрту… Спокойно, Циклоп. Самоконтроль. Не забывай о самоконтроле. Никогда не забывай, и всё будет о'кей. Всегда было и так останется.

Он идёт обратно к выходу. Если бы не голова, можно было бы премило попикироваться, как всегда, но сейчас не до того. Он подносит руку в визору и с силой надавливает на него, вминая металл в переносицу. Спокойно. Самоконтроль.

В дверях Скотт сталкивается с Бобби.

- Привет, Скотт!

- Доброе утро.

- Логан, привет.

- Здорово, - лениво откликается Росомаха.

Когда Скотт выходит, он снова вытягивает ноги поперёк прохода.



* * *



День проходит как обычно, в досужих разговорах и наблюдении за остальными. Это непривычное для него времяпровождение, и роль тоже непривычная, поэтому Логану, пожалуй, нравится. Смотреть по сторонам без постоянного напряжения и чувства опасности, анализировать не в поиске слабых мест, а в поиске сильных. Слушать, не выискивая подвоха, и отвечать, не думая над ответом. Очень странно, очень непривычно. По-своему здорово. Небольшое напряжение возникает только при контактах с Роуг - девочка, кажется, всё время что-то недоговаривает, так же, как Джин, и совершенно не так, как Джин. Зато с остальными легко и по большей части весело. Логан отдыхал. Впервые за много лет у него были каникулы.

А на каникулах положено что? - правильно, расслабляться. Главным и, пожалуй, единственным недостатком заведения Ксавьера было - кроме вездесущего Циклопа, само собой - почти полное отсутствие потенциальных собутыльников. Профессор при поддержке Шторм и - кто бы сомневался - вездесущего Циклопа свято соблюдал закон об ограничении употребления алкоголя несовершеннолетними. А поскольку с совершеннолетними в школе определённая напряжёнка - Ксавьер не в счёт, не говоря уж о вездесущем Циклопе - ситуация складывалась неутешительная. В неутешительных ситуациях Логан оказывался неоднократно и никогда не брезговал идти на крайние меры. На сей раз крайней мерой стало злоумышленное развращение малолетнего в лице Джона, который, впрочем, сам напросился на самоволку. Вечер Логан провёл в ближайшем придорожном баре, безнадёжно портя себе карму спаиванием юного Пиро. О чём быстро успел пожалеть, потому что мальчишка, надравшись, вознамерился поразить публику своими способностями и поджёг виски в стакане Логана. Дабы не ударить в грязь лицом, пришлось выпить. Пиро был в восторге, посетители бара тоже, чего нельзя сказать о Ксавьере, не говоря уж о Шторм, которую прислали разбираться с разошедшимися мутантами.

- Ксавьер просил передать тебе кое-что, - суховато сказал она, когда Логан тяжело рухнул на сидение машины.

- Да? - без энтузиазма отозвался тот.

- Он просил напомнить тебе про шестилетнюю девочку.

Пиро глуповато хихикнул с заднего сидения. Логан устало показал ему кулак. Правда, без когтей - он действительно чувствовал себя виноватым. Ощущение усугублялось по мере усваивания алкоголя в крови, и ко времени возвращения Логан был зверски мучим угрызениями совести. Пиро не мог понять его терзаний.

- Классно погудели, надо повторить, - заговорщицки шепнул он Логану, выбираясь из машины. Шторм страдальчески закатила глаза, и Росомаха застыл, ожидая, что гром небесный поразит его и, может быть, даже разразит. Шторм отвернулась, и он вздохнул с облегчением. Одной рукой она держала под локоть спотыкающегося Джона, а другой вдруг накрыла плечо Логана. Её голос звучал неожиданно мягко.

- Ложись спать. Не заходи ни к кому. Всё завтра, Логан.

Ни к кому не заходить? Это она о чём? Он никуда не собирался… пока она его не попросила этого не делать. Нет, и вправду, к кому это он мог бы сейчас зайти? Не к Джин же… ха…

Определённо не к Джин, но почему-то он стоял именно перед дверью в спальню Джин. И Циклопа, мрачно и услужливо напомнила ему та часть сознания, которая ещё позволяла держаться на ногах. Логан упёрся кулаком в стену и принялся медитативно созерцать дверные панели. Так, Росомаха. Что мы сделаем сейчас? Сейчас мы повернёмся и не без сожаления отправимся в свою конуру. Мы бы сделали это, даже если бы это была спальня Джин. То есть только Джин. А не Циклопа. Или Циклопа. Если бы это была спальня Циклопа, тупо подумал Логан, я бы тут не стоял. Я бы вошёл. Да… а что? К женщинам нельзя вламываться пьяным посреди ночи, это известно даже такому безкультурному дубине, как ты, Росомаха. К мужикам врываться можно, особенно с целью набить им морду. Это совершенно нормальное желание и нормальная цель. В конце концов, с какой ещё целью можно врываться в спальню к мужикам?

Последняя мысль ввиду своей очевидной бессмысленности подействовала отрезвляюще. Логан выпрямился. Ему действительно пора было спать, поэтому он вошёл и, шатаясь, побрёл к постели.

В комнате была кромешная тьма. Спотыкаясь и бормоча проклятия в адрес дизайнера здешних интерьеров, Логан доковылял до кровати и со стоном повалился поверх одеяла. Пружины заскрипели незнакомо. Говоря по правде, пружины на кровати Логана не скрипели вообще - не с кем, увы, было их разболтать.

Так, Росомаха. Спокойно, Росомаха. Соберись и думай. Где ты? Ты же пошёл спать, да? Ты пошёл спать. Собрался и пошёл…

Он тяжело перевалился на бок, с трудом нащупал выключатель ночника. Вспыхнул слабый свет.

Логан огляделся. Первым, что он увидел, был - невероятно, но факт - воистину вездесущий Циклоп.

Всё-таки Логан был не настолько пьян, как казалось, потому что первой его мыслью было не "Что он делает в моей постели?!", а "Твою мать, это не моя спальня!". Логан застыл, по-звериному сжавшись в комок и чутко ловя звук дыхания Скотта. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас его разбудить. Убедившись, что дыхание Саммерса ровное и глубокое, Логан осторожно выполз из постели и, сидя на краю, опасливо потянулся к ночнику, но тут Скотт громко застонал и перевернулся на бок. Его расслабленная во сне рука откинулась Логану на бедро. Логан застыл, боясь вздохнуть. Лицо Скотта напряглось, веки дрогнули, будто вот-вот собираясь открыться, и в этот миг Росомаха думал не о том, что от него останется, если эти веки всё-таки поднимутся, а о том, каким идиотом он будет выглядеть…

Стоп. Веки? Его веки?

Он спал без визора.

Логан смотрел Скотту в лицо. То ли ему снилась какая-то дрянь, то ли что-то болело во сне. Он коротко и тихо постанывал, мускулы на лице слабо подёргивались. Спит без визора, мысленно повторил Росомаха. Конченный он псих, что ли? Что будет с Джин, если он вдруг проснётся, лёжа к ней лицом?! Хотя… да нет, не может быть. Такое должно было случиться уже сто раз. Может, он снял визор только сегодня? Джин ведь тут нет. Сейчас это не спальня Джин, это спальня Циклопа. Я сюда вломился, напомнил себе Логан. Придётся, видимо, бить ему морду, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие. В последней мысли не было ни капли презрения и злорадства, без которых он о Саммерсе никогда не думал. Это его удивило.

Спит без визора. И ждёт Джин. Она придёт прежде, чем он проснётся, и наденет на него защитное стекло. Прежде, чем он откроет глаза.

Я никогда не смог бы довериться ей настолько, подумал Логан. Знать, что именно она будет той, кто разбудит меня, и никогда не выпускать когти на поводу у очередного кошмара. Довериться настолько ей или… кому угодно на этом свете. А он может. Он умеет. И ему это нужно, больше, чем кому бы то ни было. Может, именно поэтому она с ним, а не со мной. Она не нужна мне так, как ему.

Рука Скотта снова дрогнула, сонно зашарила по его ноге. Благодарение богу, что я в штанах, апатично подумал Логан. Вряд ли он мог бы даже во сне принять мою волосатую лапу за ножку Джин. И открыл бы глаза, и…

И я бы в них посмотрел.

- Логан?

Он подскочил на месте, едва не свалившись с кровати. Циклоп не проснулся, только его рука соскользнула и исчезла в складках простыни. Он снова застонал и повернулся на другой бок, так и не открыв глаз.

Росомаха поднял голову. Джин стояла над ним, полностью одетая.

- Скотту бы это сильно не понравилось, - сказала она.

Логан вскочил, не зная, куда девать глаза, руки и налившиеся кровью уши. Хмель выветрился, будто не бывало.

- Я вообще ему не нравлюсь, - неуклюже усмехнулся он.

- Это верно, - сказала Джин. - Пойдём.

Они вышли из спальни в пустой коридор. Логан облегчённо вздохнул.

- Я слышала про тебя и Пиро, - сказала Джин, закрыв дверь. - Профессор ждёт тебя утром на ковёр.

- Надеюсь, не с самого утра. С самого утра я вряд ли доползу…

- Придётся постараться.

- Если ты принесёшь мне кефиру похмелиться, я сделаю над собой усилие.

Она слегка улыбнулась, но ничего не сказала. Логан набрал воздуха в грудь.

- Прости, я… глупо вышло. Я перепутал спальни и… Я пойду.

- Перепутал? Точно перепутал? - лукаво спросила Джин.

- Могу побожиться, - пылко отозвался тот, радуясь, что она оттаяла.

- Если бы Скотт проснулся, ты бы этим не отделался.

Одета, подумал Лога. Три часа ночи, а она одета. Что-то случилось?.. Да нет, сказали бы. Где она была? Почему оставила Скотта одного?

- Он всегда спит без визора? Это опасно, Джин. Для тебя. И для него.

- О ком из нас ты заботишься?

- Дай подумать… Из вас двоих он, пожалуй, больше позволяет о себе заботиться.

Он сам не знал, почему в его голосе прозвучал упрёк. Джин это тоже заметила и покачала головой. Её ладонь легла на дверной косяк, будто преграждая Росомахе путь.

- У него сильные головные боли последние два дня. Без визора ему легче.

- Мне тоже было бы легче без когтей, - сам не зная почему, сказал Логан.

Джин легонько коснулась его щеки кончиками пальцев.

- Нет. Не было бы.

И вздрогнула, когда он перехватил её руку и сжал - не сильно, но так, чтобы она запомнила это прикосновение, по крайней мере на сегодня. Она не попыталась вырваться. только коротко выдохнула, шире открыв глаза. Логан не позволил ей отвести взгляд.

- Ты знаешь, чего хочешь, Джин? - жёстко спросил он. - Сама-то хоть знаешь?

И она вдруг поцеловала его - быстро и мимолётно, в уголок рта.

- Спокойной ночи, - сказала Джин шепотом, и он отпустил её, и она ушла.



* * *



Спать он не лёг. Какое там спать - хоть бы дрожь унять в руках. Тыльные стороны ладоней то и дело сводило короткой судорогой - когти рвались наружу, чёрт знает, почему. Кому их тут показывать? Даже вездесущий Циклоп дрыхнет, вон, в своей постельке…

Один.

Почему-то Логан знал, что один. Знал, что Джин не разделась и не легла с ним рядом. Села в кресло и взяла книгу. Так и просидит до утра, изредка бросая взгляд на его вытянутое напряжённое тело, мечущееся под мокрой простынёй. Головные боли, значит… болячки интеллигентов с высоким самоконтролем, ха. Надо чаще расслабляться, Саммерс. Поменьше самоконтроля, парень, и всё будет оки.

Но это тоже думалось без злости. И даже без жалости. Логан вспомнил руку Скотта, откинувшуюся на его бедро. Интересно, что бы ты сказал, если бы всё-таки проснулся и увидел меня? А что я сказал бы тебе?

Последний вопрос Росомаха задал внутренностям холодильника. И только тогда сообразил, что того, что он там ищет, нет и быть не может. Это школа, приятель. Какое пиво?

Но пиво требовалось срочно, потому что Логан почти протрезвел, и к нему уже подкрадывалось похмелье. А Джин не принесёт ему утром кефира, нет… Вот Скотт, может быть, принесёт. Из чувства солидарности, если очень попросить. Должна же быть между мужиками хоть какая-то солидарность, в конце концов?

Но кефир - удел отчаявшихся, а Росомаха был оптимистом и хотел пива. Раз пива нет, за пивом надо ехать.

Росомаха поехал за пивом.

Когда он вернулся, уже светало. В коридорах стояла такая тишина, какая бывает в общежитиях только в пять утра, когда успокаиваются даже полуночники, а жаворонки досматривают последний сон. Скотт не был ни полуночником, ни жаворонком, но именно он сидел на столе в кухне, когда Логан зашёл, чтобы взять льда и всё-таки отправиться спать. Он предвидел трудное утро, но не знал, что оно начнётся прямо сейчас.

Скотт, сидящий на столе - это было что-то новенькое.

- Ты опять взял мой байк.

Это была правда. Логан опять взял его байк. Как-то уж так повелось.

Он пожал плечами.

- Ты ничего не хочешь сказать? - зловеще предложил Циклоп. Похоже, он хорошо выспался.

- Ну, разве что заднюю шину не мешает подкачать, - дипломатично отозвался Росомаха и шагнул к холодильнику.

В следующее мгновение рука Скотта стальной хваткой вцепилась в его предплечье.

Логан посмотрел ему в лицо. На губы. Так получалось, что всегда, глядя Саммерсу в лицо, волей-неволей смотришь на его губы, как наиболее выделяющуюся часть лица - раз глаза всегда закрыты. Логан перевёл взгляд туда, где должны были быть глаза, но где была лишь полоска рубинового стекла.

Он уже надел визор. Конечно. А кажется - маску натянул на лицо. Как оно меняется, когда он в этих своих треклятых очках. Словно они через кожу подают сигналы его мышцам - ну-ка, Циклоп, сейчас мы состроим зверскую гримасу, и Росомаха убежит с испуганным визгом. Ну или по меньшей мере перестанет скалиться.

Логан не скалился, и по лицу Скотта мелькнула тень растерянности. Голос, тем не менее, звенел от едва сдерживаемой ярости. Самоконтроль, Скотти, самоконтроль.

- Мой байк. Моя девушка. Что ещё МОЕГО тебе нужно, Росомаха?

- Браво, - заметил Логан.

- Что?..

- Браво, говорю. Репетировал?

Пальцы на его предплечье сжались крепче, впились в кожу. Кому-нибудь другому было бы больно.

- Какого хрена тебе надо от меня?

Логан хотел рассмеяться. Хотел удивиться. Хотел ответить, что ты, парень, слишком много о себе воображаешь, хотя ни для кого это не новость. Хотел, но перед глазами стояли его опущенные веки. Глаза, беззащитно прикрытые тонким слоем кожи. Глаза, себе не подвластные, полностью зависящие от этого тонкого слоя. И в меньшей степени - от рубинового стекла.

Так силён, и так зависим. Я бы чокнулся, Скотти. Я бы просто сдох на твоём месте.

- Ты злишься, Скотт?

Он вздрогнул, но руку не разжал. Открыл рот, потом захлопнул его. У кого другого смотрелось бы смешно, но не у него и не теперь. Опять недоговариваем, да? Как все и всегда в нашей маленькой дружной семейке.

- Злишься? Ну так чего в морду мне не дашь? Давно ведь хочешь.

Скажи он это вчера, завязалась бы драка, вот как пить дать, завязалась бы - было совершенно ясно по отвердевшим скулам Циклопа. А сейчас нет. Почему? Чёрт, почему? Что я такого сказал… КАК я это сказал? Ты злишься, Скотт, но ты не хочешь меня ударить. Нет, я ясно вижу, не хочешь… чего же ты хочешь тогда? Что тебе нужно от МЕНЯ?

Скотт будто прочёл эту мысль и, сильно вздрогнув, отстранился. Логан с кривой усмешкой потёр предплечье, на котором отпечатались его пальцы.

- Ну? Слабо? Или ты хочешь чего-то другого?

- Держись подальше от Джин, - коротко выдыхает он.

И Логан задаёт вопрос, который прежде ни одному из них никогда не приходил в голову:

- Почему?

Он сам не понимает, что значит этот вопрос и что он меняет, пока Скотт не отшатывается от него. Отшатывается, натыкается спиной на стол и едва не падает. И лицо его на мгновение становится таки, каким оно было без визора, когда Логан сидел на краю его постели и смотрел на него, боясь шевельнуться и чувствуя его руку на своём бедре.

Почему? Чёрт, парень… Я гораздо лучше понимаю тебя, когда твои глаза закрыты. Ты расслабляешься не во сне, а когда просто закрываешь глаза. Как будто снимаешь с себя ответственность. Дилемма страуса, ха-ха. Не вижу, не слышу и знать не хочу. Ты не прячешь глаза за визором, нет. Ты сам прячешься за ним. Могу спорить, ты гораздо чаще благословлял свои глаза за то, что они подарили тебе повод к постоянной защите, чем проклинал их за вечное заточение за стёклам. У каждого из нас своя уникальная тюрьма. У Магнето пластик, у тебя стекло.

А как насчёт меня?

Я дурак, мрачно подумал Логан. Немножко влюблённый, это есть. Предположим, что это меня оправдывает.

Почему ты не хочешь, чтобы я лез к Джин, а, Скотт? Тебе неприятно на это смотреть, верно? Жуть как неприятно? О чём ты думаешь в такие минуты?

Или правильнее спросить - о ком?

Был только один способ проверить, и Логан шагнул к Скотту, взял его за плечи и накрыл ртом его губы. Приоткрывшиеся было и тут же сжавшиеся, чтобы, по обыкновению, недоговорить.

Логан, впрочем, и не собирался разговаривать.

Скотт не оттолкнул его. Похоже, он охренел настолько, что по меньше мере секунд пять просто не мог двигаться. Потом напрягся, вцепился обеими руками Росомахе в плечи. Он был сильнее, чем могло показаться. Логан подумал, что он был бы хорошим противником на спарринге - крепким, выносливым и упрямым, и легко поддающимся на провокации. Ещё несколько секунд они молча боролись, хрипло и тяжело дыша друг другу в рот, а потом Логан сильно и внезапно оттолкнул Скотта от себя.

Последние сомнения развеялись вместе с хмелем. Логан не мог поверить, что ещё три часа назад был пьян. Так же как не мог поверить, что ещё три часа назад, как три дня и три недели назад, искренне полагал, что Скотт ревнует к нему Джин.

Чёрт, нет. Зачем ему ревновать Джин? Джин от него никуда не денется.

Джин никуда от тебя не денется, подумал Логан с холодной яростью. Но вот как насчёт меня, парень? Как насчёт того, чего ты на самом деле хочешь?

- Ладно. Я больше не трону твой байк. Заднюю шину качай сам, - говорит Росомаха и уходит, а Скотт стоит, тяжело оперевшись ладонью на стол.



* * *



Мне не нравится этот парень. Я его, можно сказать, ненавижу, профессор. Да, я знаю, что это плохое чувство. Я хорошо это знаю, благодаря вам. Это было первым, что вы вложили в меня, одинокого мальчишку, озлобленного на весь мир и не знающего, что делать с этой злобой. Ненавидеть нельзя, Скотт, сказали вы, потому что твоя ненависть убивает других людей. Ненависть вообще убивает, но в твоём случае это следует понимать буквально. Сперва тебе это понравится, возможно. Ты получишь удовольствие, придёт облегчение. Но страх и ненависть не уйдут никуда, и однажды даже убийства станет недостаточно, чтобы их унять. И что ты станешь делать тогда?

Поэтому первое, что я научился делать, было укрощение своих эмоций. А уже потом прицельное расстреливание пластиковых тарелок, которые метала Джин телекинезом.

Вы всегда учили нас, профессор, что в нашей жизни самоконтроль - залог нормального существования. Но вы же учили нас никогда не быть слишком самоуверенными и не полагаться на одних себя. Каждому может снести крышу. Поэтому вы сделали мне визор. Поэтому вы дали мне Джин. Хотя порой мне кажется, что, наоборот, это меня вы дали ей, в качестве визора. Она смотрит сквозь меня, как сквозь собственные розовые очки, и видит мир таким, каким его видеть безопасно и удобно - и для неё, и для других. И лучше с неё эти очки не снимать.

Но я снимаю иногда, а она снимает мои. И тогда мы беззащитны. Мы снова можем ненавидеть, и чувствовать тоже. То, что хотим, а не то, что вы учили нас чувствовать, чтобы было лучше для всех.

Я ненавижу этого парня, Логана, за то, что ему, похоже, не нужны никакие очки. Он хорошо видит и так. Проклятье, до чего же хорошо он видит! И это нимало его не смущает. Даже на сотую долю того, как меня.

Так думает Скотт Саммерс, сидя в кресле и кусая губы. За окном светает. Джин спит.



* * *



Утро, начавшееся накануне вечером, действительно оказывается трудным. В воспитательной беседе с Ксавьером Росомаха пытается объяснить старому пердуну, что он думает о законах штата относительно спаивания несовершеннолетних, а что - о нормах морали, однако образ шестилетней девочки, живой и убедительный, быстро сообщает ему истинную расстановку сил. Потом Росомаха тащится по коридору, хмуро хмыкая в ответ на торопливые приветствия проносящихся мимо школьников. Росомаха не спал больше суток. Росомаха зол.

Ещё Росомаха похмелен и невнимателен, и, завернув за угол, едва не налетает на человека, идущего ему навстречу.

- Здравствуй, Логан. Ты что-то потерял?

А вот у Циклопа, похоже, выдалось наконец удачное утро. На месте привычная кожанка, привычный визор и не менее привычная самодовольная ухмылка чуть пониже визора. Логан вспоминает, как грубо сминал эти губы своими губами, и злится сильнее. Быть не может, что этот щенок вздумал делать вид, будто ничего не было…

Однако щенок вздумал, похоже, именно это и справляется неплохо.

- Как делишки, Циклоп? Как твоя голова? - интересуется Росомаха, и ухмылка Скотта становится чуть менее самодовольной.

- Неплохо. Спасибо.

- Какие мы все тут, бля, вежливые, - хрипит Росомаха и проходит мимо, грубо задев его плечом и всей грудью вдохнув запах кожи его куртки, и запах его кожи… треклятое звериное обоняние.

Он не видит, как меняется выражение лица Скотта. Зато он видит Джин, выходящую из спальни. Они со Скоттом обмениваются взглядами, и тот быстро уходит. Логан смотрит на Джин. Она заколола волосы на затылке, одна широкая прядь небрежно свисает на шею. Это ей тоже идёт.

- Хорошо выглядишь, Джин.

- А ты нет. У тебя ещё остался "Алказельцер"?

- Я к нему не прикасался. Всё ждал, когда прилетит Кефирная Фея.

- Кефирная Фея прилетает только к хорошим мальчикам, Логан. А ты вёл себя плохо.

- А, да. Только к хорошим мальчикам. Я помню.

Она опускает глаза, и неожиданно Логану хочется схватить её за длинную белую шеи и хорошенько встряхнуть, чтобы стереть с её лица эту полуулыбку, от которой ему уже тошно. Это же безнадёжно, Джин. Да? Так какого хрена ты всё время дразнишь меня?

- Ты видишь лучше многих из нас, Логан, - говорит она. И смотрит ему в лицо. - Но иногда ты видишь то, чего нет.

Джин идёт вперёд. Проходя мимо, сбавляет шаг и наклоняется к его уху.

- И, Логан, - говорит она очень тихо, - держись подальше от моего парня.



* * *



Он сказал ей? Всё-таки сказал?! Невозможно. Джин, ты закрыта от меня, а он открыт, открыт тем больше, чем сильнее пытается закрыться. Не то чтобы я предпочитал доступное, но… Я знаю, что он ничего тебе не сказал. Ты тоже видишь больше, чем многие, ты умная девчонка, Джин. Он ничего тебе не говорил.

А даже если бы и сказал… что с того?

Днём, после обеда, как раз во время перерыва в занятиях, Росомаха идёт коридором и слышит из-за двери в спальню Джин и Циклопа весьма характерные звуки. Вернее, правильно было бы сказать - весьма нехарактерные, потому что до сих пор он ни разу не слышал в этих стенах что-либо, напоминающее пыхтение трахающейся парочки. Именно поэтому звуки привлекают внимание. Разумеется, он не собирается подслушивать, просто с его слухом это выходит само собой. Он стоит в коридоре в десяти шагах от двери и слышит каждый звук, каждый стон - его, её, - слышит, как он проводит ладонью по её телу, как она забрасывает ноги ему на спину, слышит скрип этих чёртовых пружин…

А меня, думает Логан, она будет только дразнить. И, думает Логан, я буду только дразнить ЕГО. Какого хрена, в конце концов… какого хрена…

И в точности как ночью - он сам не знает, как оказывается перед их дверью. Сам не знает, как сжимает кулак. И - так бывает всегда - сам не знает, как выпускает когти. Адамантин входит в деревянный косяк, рвёт его, как бумагу, пока костяшки пальцев не упираются в преграду. Логан с силой выдирает когти из косяка. За дверью уже не стонут и не скрипят пружинами. За дверью лихорадочно одеваются.

Дверь распахивается настежь, и Логан оказывается с Циклопом лицом к лицу. Тот успел надеть визор (если вообще снимал его), но не штаны - рука придерживает обёрнутое вокруг бедёр полотенце. Мгновение Росомаха чувствует дикое, звериное желание сорвать это полотенце и… Но тут за плечом Скотта мелькают вишнёво-рыжие волосы, которые Росомахе так нравятся. Правда же нравятся.

- В чём дело? - пытливо спрашивает Скотт, но Логан молчит. Когти медленно втягиваются обратно в плоть.

- Что-то случилось? Логан? - голос Джин, и её обеспокоенное лицо за плечом Скотта.

Они оба смотрят на него, и в этот миг Логан наконец понимает, что он сделает. Глядя на них, только что бывших в телах друг друга, таких близких друг другу, таких друг другу нужных, и таких нужных ему. Он понимает. Он знает. На самом деле, это очень просто.

Если я не могу взять тебя, Джин, я возьму его. Вот и всё.

Он смотрит на Скотта, не на Джин, до тех пор, пока к лицу Циклопа не начинает приливать кровь. Потом растягивает губы в ухмылке, которая - Логан это знает - Скотту очень не нравится.

- Я буду в библиотеке, - говорит он. Потом идёт по коридору, и так и не слышит щелчка закрывающейся двери. В библиотеке торчит Бобби, и Росомаха беззлобным подзатыльником выпроваживает его за дверь.

Потом садится на стол, прикуривает сигару и ждёт.



* * *



Вот, чёрт подери, именно ПОЭТОМУ он мне не нравится! С него сталось бы высадить дверь и вломиться в спальню, даже если он слышал, что мы с Джин… Особенно если он слышал, что делали мы с Джин. Я предлагал ей подождать до ночи, но она не согласилась. Она никогда не соглашается. Но какого чёрта…

Так думает Скотт Саммерс, со свирепым видом натягивая штаны.

- Скотт, перестань. Не ходи сейчас. Тебе надо остыть. Почему ты так…

- Мне это надоело, Джин. ОН мне надоел. Сегодня утром он… - Скотт, задохнувшись, смолкает, не собираясь говорить Джин, что ОН сделал сегодня утром. Ни говорить, ни думать об этом не собирается, хотя это очень трудно, но у него получится, потому что - самоконтроль, Скотт, самоконтроль. Визор поправь, вдави в переносицу, и всё будет оки, как сказал бы Логан.

- И что ты сделаешь? Подерёшься с ним?

- Если придётся, - говорит Скотт мрачно, и, к его изумлению, Джин широко улыбается, хотя в улыбке сквозит печаль.

- Скотт. Посмотри на меня. Ну, посмотри.

Она берёт его лицо в ладони и вглядывается в стекло визора. Смотри на меня, Джин… смотри СКВОЗЬ меня. Что ты там увидишь? Может, и мне расскажешь заодно?

Она быстро и мимолётно целует его в уголок рта. И толкает в плечо, будто хочет, чтобы он поторопился.



* * *



- Что ж, Росомаха, я должен был сказать это рано или поздно. Здесь есть место только одному из нас.

Стоит в дверях - плотно прикрыл их за собой, прежде чем заговорить, ч-чёрт, как это серьёзно и по-мужски, приятель, - высокий, стройный, суровый, самоуверенный, чертовски сексуальный. Росомаха затягивается сигарой, придерживая её у основания, и окидывает его взглядом знатока. Да, Циклоп, ты хорош. Я не могу корить Джин, ибо вполне понимаю, что она в тебе нашла. Так же как и тебя не могу корить за то, что ты на неё запал. Просто ты был первым, и она была первой, а я, с какой стороны ни плюнь, всюду браконьер.

Но только вам не надо было демонстрировать это столь явно, ребятки, трахаясь посреди бела дня так, что услышал бы и глухой. Не надо было меня дразнить. Не так открыто.

- Браво. Репетировал? - интересуется Логан.

Скотт сжимает зубы. Пытается кривить губы в презрительной усмешке, но Логан, глядя на эти губы, думает о сегодняшнем утре, и Скотт знает, что он об этом думает, поэтому усмешка сразу становится неуверенной. Но зубы всё ещё крепко сжаты. Похоже, парень и впрямь настроен серьёзно.

- Что ты предлагаешь, Циклоп? Дуэль насмерть? Бросим жребий? Или выясним, кто кого перепьёт?

- Я не шучу, Росомаха, - он говорит очень спокойно, но с места не двигается. Руки кажутся расслабленными, но кончики пальцев напряжены, готовясь в любой миг сжаться в кулаки. Логан вспоминает его хватку и то, что он сильнее, чем кажется.

От этой мысли внутри начинает подниматься незнакомый, неведомый жар.

- Чёрт, я тоже. Никогда я ещё не был так серьёзен, - медленно говорит он и перекидывает сигару в другой уголок рта. Скотт вздрагивает, будто Росомаха схаркнул ему под ноги. Усмехнувшись, Логан спрыгивает со стола.

- А вот как насчёт тебя, Саммерс? Сам-то ты точно уверен в том, что говоришь?

- Абсолютно.

- Да неужто? Ты В САМОМ ДЕЛЕ хочешь, чтобы я убрался отсюда?

- Можешь не сомневаться, - отвечает тот так быстро и страстно, что Логану хочется расхохотаться. Господи, как его легко зацепить! В самом деле, лёгкая добыча для провокатора. Одно слово ещё, и ринется в драку. И это Циклоп, казавшийся таким непробиваемым… старавшийся казаться таким непробиваемым.

А Джин не старалась. Она просто такой была.

Поэтому, подумал Логан, я возьму то, что мне предлагают.

Лёгкой, пружинящей походкой Росомаха подходит к Скотту и непринуждённым движением снимает с него визор. Тот не успевает ни перехватить руку Логана, ни отпрянуть, но успевает закрыть глаза. Конечно - это первое, чему его здесь научили.

Его рука взмывает перед лицом, беспомощно шарит в воздухе.

- Проклятье, отдай!

- Ну-ну, - говорит Росомаха, издевательски покачивая визор в пальцах - жаль, что Скотт этого не видит. - Заставь меня отдать.

- Ты чёртов идиот, Росомаха, ты ведёшь себя как…

- Плохие парни обижали тебя в старшей школе, а, Саммерс? Били тебя, отбирали твои очки? Трудно быть хорошим парнем и не давать сдачи, верно?

- Отдай! - снова беспомощный взмах рукой. Логан кладёт визор на стол, и его рука ложится Скотту на пояс, а оттуда ползёт на спину. Он замирает, и его веки дрожат, будто силясь открыться, мечтая открыться, но - самоконтроль, Скотти, самоконтроль, твой грёбаный самоконтроль.

Скотт с неистовой силой вцепляется в него руками, не давая подойти ближе. Даже слепым он сильнее, чем кажется.

- Пусти… Ты, больной ублю…

- В чём проблема, Циклоп? Открой глаза и сожги меня. Или заори, если тебе это больше нравится.

За окном звенят голоса и чей-то смех. Быстрый топот маленьких ног за дверью. Скотт тяжело дышит, вцепившись в куртку Логана. Так они стоят не меньше минуты. Потом Логан аккуратно, почти бережно прижимает его спиной к стене. Скотт держит куртку Логана. Логан держит Скотта.

- Сожги меня, заори, сделай что-нибудь, Скотт.

Скотт не делает ничего.

Логан выплёвывает сигару и наступает на неё ботинком. Потом наклоняет голову и раздвигает языком его губы. Скотт тяжело выдыхает, с силой, всё ещё неожиданной, хватает Логана за загривок и притягивает к себе. Широкая ладонь накрывает его пах и сжимает, и он подаётся этой ладони навстречу. Скотт думает: "Чёрт, о боже, господи, нет, что я делаю, чёрт, нет, нет, нет, не среди белого же дня, почему они оба это делают среди белого дня?!" А Логан думает, что он дурак. Он думает, что они оба дураки, но только сам не знает, почему.

Взрыв детского смеха совсем близко, за стеной. Скотт содрогается всем телом. Логан выпрямляется, хватает со стола визор и нахлобучивает его Скотту на нос. Тот хватается за переносицу, согнувшись пополам. Если его сейчас вырвет, я его убью на месте, думает Логан мрачно, но Скотт выпрямляется, и, хотя на его лице снова визор, выражение у него такое, как бывает, когда он без визора. На нём нет маски.

- Ты сам знаешь, чего хочешь, Саммерс? - спрашивает Росомаха, вовсе не надеясь получить ответ. Скотт молчит. Ухмыльнувшись, Логан выходит в коридор и сразу попадает в цепкие лапки двух младших учеников, которые взахлёб начинают рассказывать, что во дворе творится что-то невероятное. Из их сбивчивых объяснений становится ясно, что Роуг держит за одну руку Бобби, а за другую Джона, и делает НЕЧТО. Логан думает о Роуг, потом о Ксавьере, потом о шестилетней девочке и, содрогнувшись, мчится во двор разруливать ЧП.

О Скотте он не думает ни сейчас, ни после. Скотт о нём не думает тоже.



* * *



Мне с самого начала не понравился этот парень, профессор. Я с самого начала знал, что от него будет куча проблем. Только не думал почему-то, что эта куча проблем будет именно у меня.

Так думает Скотт Саммерс, а вслух говорит:

- Джин, я, наверное, сегодня переночую внизу. Там освободилась комната. А то снова буду всю ночь ворочаться и… хватит тебе уже недосыпать из-за меня.

Она не кивает и не возражает, только пристально смотрит на него. С тревогой, но затаенной - как и всегда у неё. В ней всё затаено, в его возлюбленной Джин - любовь, забота, нежность, гнев. Всё дремлет, не проявляясь в полную силу. Скотт думает, что, когда всё это однажды проснётся в ней, он должен быть рядом и защитить её… и всех остальных.

Джин проводит пальцами по его губам, будто стирая с них чужой запах. Она не Росомаха, ей не почуять его пот на коже Скотта. Но ей доступно иное - она чует мысли, так же смутно и неясно, как звериный нюх Логана улавливает запах кожи. Она знает, чем пахнут эти мысли, хотя и не может сказать. Или может, но не станет - это тоже затаится в ней, до поры.

- Ты была сегодня… удивительна, - говорит Скотт и целует её. Она вдруг вскидывает руку и хватает его за загривок, с силой, которая тоже - часть ей тайны, и притягивает к себе. И он не то слышит, не то чует едва различимое, далёкое и свирепое: "моё, моё, МОЁ".

Конечно, твоё, любимая. Только твоё.

Они отрываются друг от друга одновременно и смотрят друг другу - в глаза и в то, что вместо глаз.

- Поздно, Скотт. Ложись спать, - говорит Джин, так, будто не слышала, что он сказал ей минуту назад.

И, как это происходит всегда, он подчиняется.

Они лежат рядом в темноте, глядя в потолок. Тикают часы, за окном стрекочут сверчки. Днём, когда Скотт вернулся из библиотеки, Джин сказала ему: "У меня ничего не было с ним и не будет, Скотт. Не было и не будет".

Ему полагалось почувствовать облегчение, но его не было. И не будет.

Скотт встаёт, одевается и тихо выходит из комнаты. Идёт по коридору и останавливается у двери в спальню Росомахи. Поднимает руку, но постучать не успевает - Росомаха сам открывает дверь. И по его взгляду Скотт мгновенно понимает две вещи: Логан ждал, но ждал не его.

Что ж, приятель, прости, придётся брать то, что дают.

Рука Логана ложится Скотту на талию, ладонь Скотта - Логану на шею, и это происходит одновременно. Одновременно они шагают - Логан назад, Скотт вперёд - в темноту, и кто-то из них толкает дверь. Губы находят друг друга сами, легко и привычно, дыхание смешивается - чёрт, думает Скотт, сигары и перегар, дьявол, думает Логан, ментоловая жвачка. Они целуются быстро, жадно и почти грубо, Логан кусает, Скотт царапает нижнюю губу о его зубы; никакой нежности, нежность для Джин, а для них то, что дают. Руки Скотта на отворотах рубашки Логана, не очень уверенно - он никогда не раздевал мужчин. Руки Логана на пряжке ремня в джинсах Скотта - более уверенно, потому что Логан всегда предпочитал женщин в джинсах. И когда широкая росомашья ладонь обвивает затвердевший член Скотта, они отрываются друг от друга с изумлённым вздохом, будто не понимая, кто они и где оказались. Не давая им обоим времени задуматься об этом, Логан опрокидывает Скотта на спину. Это для Скотта тоже непривычно, но он инстинктивно разводит ноги в стороны, судорожно приподнимая ягодицы. Ладонь Логана сжимается крепче и начинает движение, и Скотт стонет сквозь сцепленные зубы. Потом, когда Логан оказывается в нём, у него вырывается уже более громкий стон, но он просто сцепляет зубы крепче. Самоконтроль, Скотт, самоконтроль… к дьяволу самоконтроль! И он шумно и надрывно хрипит, ткнувшись нижней частью лица Росомахе в плечо, пока тот быстро и жёстко движется в нём, вздрагивая и заставляя его вздрагивать от каждого толчка. Визор трётся о шею Росомахи. Кому-нибудь другому было бы больно.

Кончив, Росомаха прижимает его спиной к смятой постели и быстрыми деловитыми движениями дрочит его до оргазма. Потом устало отваливается от него, поворачивается на бок, прикрывает глаза сгибом локтя. Несколько минут они лежат, и звук их тяжёлого дыхания смешивается в кромешной тьме. Потом Скотт с трудом приподнимается, пытаясь сесть - и рука Росомахи мгновенно оказывается поперёк его груди, придавливая к кровати.

- Нет, - говорит он, и это единственное слово, которое остаётся и зависает между ними, странно отталкивая и объединяя.

Нет. Нет, думает Скотт и закрывает глаза. Теперь можно снять визор. Что он и делает. И думает: мне никогда не нравился этот парень. Никогда не нравился, видит бог, с первой минуты он не нравился мне - от того, что с первой минуты нравился слишком сильно.



* * *



Логан открыл глаза, но не в темноте, не в чужой спальне, и рядом не было Скотта, откинувшего руку ему на бедро. Ни Скотта без визора, ни вообще какого бы то ни было Скотта Саммерса. А Логан хотел, чтобы сейчас здесь был Скотт Саммерс. Не важно, с визором или без. Но вместо Скотта была только помятая и, кажется, безнадёжно испорченная простыня.

Логан понял, что хочет пива. На часах было без десяти восемь.

На кухне Роуг, Бобби и двое малышей весело болтали за завтраком, обсуждая вчерашнюю проделку троицы. Логан вспомнил язык пламени, на глазах превращавшийся в безупречную ледяную скульптуру, тут же снова становившуюся пламенем, и так без конца. Это было завораживающе, лучше любого фейерверка, которым мог порадовать детвору Циклоп, даже лучше фокусов Магнето. Завораживающе - и совершенно бессмысленно. Молодые идиоты, сами не знающие, чего хотят.

Логан открыл холодильник и мрачно уставился на полки. Болтовня за спиной стихла.

- Логан, пива нет, - наконец, будто извиняясь, напомнила Роуг.

Логан выругался так, что она покраснела.

- Да почему в этом проклятом доме никогда не бывает пива?! - с чувством проорал он.

- Потому что это школа, Логан, - ответила Джин от двери.

Он обернулся к ней. У неё были красивые волосы. Ну и всё остальное, как обычно.

Он не понял, почему они вдруг остались одни. Джин не шевелилась, но казалось, будто это именно она внезапно очистила пространство одной только мыслью. Логан не удивился бы, если бы узнал, что именно так и было. Она и не такое могла. Она могла всё что угодно.

А он ничего не мог, и был беззащитен перед ней.

Как ни крути, подумал Логан, а она сегодня проснулась в постели Скотта. Или Скотт проснулся в её постели. Не в его. В её.

Как ни крути, они всегда будут просыпаться в постели друг друга. Даже если ночь проведут с ним.

И он впервые полностью осознал, до чего же это дьявольски несправедливо.

- Джин, - сказал Росомаха, - знаешь, Джин, я начинаю чувствовать себя дураком, но ты сегодня невероятно хороша. И знаешь, ещё я начинаю думать, что ты это нарочно, чтобы меня помучить.

- Логан, - говорит она. И - надо же - на этот раз договаривает: - Я люблю его.

- Правда?

- Да. Правда. Понимаешь? Я его люблю. Что бы ни… казалось. Что бы ты ни видел… что бы ты ни думаешь, будто видишь. Но я люблю его, Логан.

- Ты любишь его, - повторяет Логан. - Да. Я понимаю.

- Правда?

- Правда. Ты выбрала… его. А он тебя. Да, я теперь понимаю.

И она улыбается, расслабленно и облегчённо. Так, как будто поверила.

- Хочешь кефира? Нет? Тогда я возьму для Скотта, если ты не против.

Против? Как я могу быть против, Джин? Ты сделала выбор. Скотт его тоже сделал.

И, думает Росомаха, чёрт меня подери, похоже, я здесь единственный, кто до сих пор не может понять, чего хочет.





25 июня 2006 г.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра